Горячие точки Северного Причерноморья

Здравствуйте. Сегодня на ваши вопросы отвечает мой коллега, журналист Юрий Борисович Селиванов. В какой-то мере, его визит ко мне так сказать ответный. Поскольку, когда я бываю в Одессе, Юрий Борисович охотно приглашает меня, в качестве одного из экспертов в свои аналитические передачи. Но поскольку сейчас Одесса уже откровенно оккупирована, после того как оккупационная власть Украины старалась хоть в какой-то мере учитывать интересы оккупированных. Теперь она не считается уже ни с чем. В частности передачи, которые вёл Юрий Борисович, сейчас закрыты, а ему самому пришлось оказаться в Москве, уже в статусе беженца. И насколько я знаю одесские обстоятельства, беженцем он стал по очень серьёзным причинам. Но впрочем думаю эти причины мы ещё затронем, поскольку будем обсуждать и Одессу, и Тирасполь, и Мариуполь, и вообще горячие точки всего Северного Причерноморья.

Ну, что касается степени серьёзности причин по которым я оказался здесь. Я скажу сейчас может быть достаточно удивительную, такую не тривиальную вещь. Все обычно сразу задают вопрос: ну тебя там наверное хотели, там побить, там ещё что-то с тобой сделать. А я пытаюсь объяснить, что на самом то деле главной причиной было то, что мне ну грубо говоря, просто заткнули рот. То есть я как журналист, перестал получать возможность самореализации. Это звучит абстрактно, звучит даже как то смешно, по нынешним временам, но вот я такой человек. Я был вынужден просто покинуть Одессу, по той простой причине, что говорить то, что сейчас думает нормальный человек, журналист тем более практически невозможно, во всяком случае невозможно в режиме безопасном, скажем так.

Насколько я знаю, ваши передачи были закрыты ещё до того как за открытое слово в эфире, стали уже откровенно охотиться. Поскольку владелец канала, где вы работали умеет при необходимости «держать нос по ветру», он замечает этот «ветер» гораздо раньше обычных граждан.

Вы знаете, всё таки мы одесситы. В данном случае одесситу, как мне кажется всегда свойственно некое умение предвидеть обстоятельства, особенно если это личные обстоятельства. В данном случае я конечно же почувствовал, что ветер очень сильно изменился. Изменился в неблагоприятную вообще для журналистики сторону и в частности для меня, потому-что, ну что греха таить, те программы которые выходили на телеканале «Академия», они были достаточно острыми. Мы боролись с хунтой ещё задолго до того как она стала хунтой на самом деле. Вы прекрасно знаете историю наших программ, эфиров, сами в них участвовали. Это было на протяжении не одного года. Поэтому соответственно, когда уже в Киеве произошли те события, это было в феврале месяце, мне был звонок так сказать, и я понимаю собственно моих руководителей, и даже в этой ситуации у меня не поднимается как говориться рука предъявлять к ним претензии, потому-что никто грубо говоря не хочет получить по голове. Причём в физическом смысле, в прямом смысле слова. Мне было рекомендовано, что называется «сменить пластинку», но поскольку «пластинка» и убеждения это всё таки вещи немножко разные, я во всяком случае так думаю, поэтому я принял другое решение.

А я к этому добавлю, что лично я хотя и предвидел дальнейшее ухудшение взаимоотношений Украины с остальной Россией, честно признаюсь не ожидал, что оно перейдёт в открытую фазу.